aroma1.ru

Полян Павел Маркович Бабий Яр. Рефлексия

Киевский овраг Бабий Яр - одна из "столиц" Холокоста, место рекордного единовременного убийства евреев, вероломно, под угрозой смерти, собранных сюда якобы для выселения. Почти 34 тысячи расстрелянных всего за полтора дня - 29 и 30 сентября 1941 года - трагический рекорд, полпроцента Холокоста! Бабий Яр - это архетип расстрельного Холокоста, это резиденция смерти - своего рода место входа во Ад. Это же делает Бабий Яр мировой достопримечательностью и общечеловеческой трагической святыней. Трагедии посвящено немало выдающихся произведений, причем самых разных жанров. И все же самыми первыми были поэты!

Полян Павел Маркович Бабий Яр.Рефлексия

Киевский овраг Бабий Яр - одна из "столиц" Холокоста, место рекордного единовременного убийства евреев, вероломно, под угрозой смерти, собранных сюда якобы для выселения. Почти 34 тысячи расстрелянных всего за полтора дня - 29 и 30 сентября 1941 года - трагический рекорд, полпроцента Холокоста! Бабий Яр - это архетип расстрельного Холокоста, это резиденция смерти - своего рода место входа во Ад.Это же делает Бабий Яр мировой достопримечательностью и общечеловеческой трагической святыней. Трагедии посвящено немало выдающихся произведений, причем самых разных жанров. И все же самыми первыми были поэты!

Полян Павел Маркович Свитки из пепла

Члены "зондеркоммандо", которым посвящена эта книга, суть вспомогательные рабочие бригады, составленных почти исключительно из евреев, которых нацисты понуждали ассистировать себе в массовом конвейерном убийстве сотен тысяч других людей - как евреев, так и неевреев. Около ста человек из двух тысяч уцелели, а несколько десятков из них написали о пережитом (либо дали подробное интервью). Но и погибшие оставили после себя письменные свидетельства, и часть из них была обнаружена после окончания войны в земле близ крематория Аушивца-Освенцима. Эти свитки - бесспорно, центральные документы Холокоста, до недавнего времени совершенно неизвестные в России, - впервые собраны в этой книге. Композиция книги двухчастна. Первая - сугубо авторская - посвящена самому лагерю уничтожения и "зондеркоммандо" как беспримерному историческому и психоэтическому феномену. Вторая предоставлена самим летописцам и являет собой антологию, составленную из их произведений (тех частей, что поддались прочтению и переводу).

Полян Павел Маркович Свитки из пепла

Члены "зондеркоммандо", которым посвящена эта книга, суть вспомогательные рабочие бригад, составленных почти исключительно из евреев, которых нацисты понуждали ассистировать себе в массовом конвейерном убийстве сотен тысяч других людей – как евреев, так и неевреев. Около ста человек из двух тысяч уцелели, а несколько десятков из них написали о пережитом (либо дали подробное интервью). Но и погибшие оставили после себя письменные свидетельства, и часть из них была обнаружена после окончания войны в земле близ крематория Аушивца-Освенцима. Эти свитки – бесспорно, центральные документы Холокоста, до недавнего времени совершенно неизвестные в России, - впервые собраны в этой книге. Композиция книги двухчастна. Первая – сугубо авторская – посвящена самому лагерю уничтожения и "зондеркоммандо" как беспримерному историческому и психоэтическому феномену. Вторая предоставлена самим летописцам и являет собой антологию, составленную из их произведений (тех частей, что поддались прочтению и переводу).

Полян Павел Маркович Свитки из пепла

Члены "зондеркоммандо", которым посвящена эта книга, суть вспомогательные рабочие бригад, составленных почти исключительно из евреев, которых нацисты понуждали ассистировать себе в массовом конвейерном убийстве сотен тысяч других людей – как евреев, так и неевреев. Около ста человек из двух тысяч уцелели, а несколько десятков из них написали о пережитом (либо дали подробное интервью). Но и погибшие оставили после себя письменные свидетельства, и часть из них была обнаружена после окончания войны в земле близ крематория Аушивца-Освенцима. Эти свитки – бесспорно, центральные документы Холокоста, до недавнего времени совершенно неизвестные в России, - впервые собраны в этой книге. Композиция книги двухчастна. Первая – сугубо авторская – посвящена самому лагерю уничтожения и "зондеркоммандо" как беспримерному историческому и психоэтическому феномену. Вторая предоставлена самим летописцам и являет собой антологию, составленную из их произведений (тех частей, что поддались прочтению и переводу).

Полян П. Бабий Яр.Рефлексия

Киевский овраг Бабий Яр - одна из "столиц" Холокоста, место рекордного единовременного убийства евреев, вероломно, под угрозой смерти, собранных сюда якобы для выселения. Почти 34 тысячи расстрелянных всего за полтора дня - 29 и 30 сентября 1941 года - трагический рекорд, полпроцента Холокоста! Бабий Яр - это архетип расстрельного Холокоста, это резиденция смерти - своего рода место входа во Ад.Это же делает Бабий Яр мировой достопримечательностью и общечеловеческой трагической святыней. Трагедии посвящено немало выдающихся произведений, причем самых разных жанров. И все же самыми первыми были поэты!

Полян П. Бабий Яр.Рефлексия

Киевский овраг Бабий Яр - одна из "столиц" Холокоста, место рекордного единовременного убийства евреев, вероломно, под угрозой смерти, собранных сюда якобы для выселения. Почти 34 тысячи расстрелянных всего за полтора дня - 29 и 30 сентября 1941 года - трагический рекорд, полпроцента Холокоста! Бабий Яр - это архетип расстрельного Холокоста, это резиденция смерти - своего рода место входа во Ад.Это же делает Бабий Яр мировой достопримечательностью и общечеловеческой трагической святыней. Трагедии посвящено немало выдающихся произведений, причем самых разных жанров. И все же самыми первыми были поэты!

Полян Павел Маркович Борис Меньшагин: Воспоминания. Письма. Документы

В последнее время в историографии всё чаще встречается имя Бориса Георгиевича Меньшагина (1902-1984) - интереснейшей личности с уникальной судьбой. Успешный смоленский адвокат в довоенные годы, бургомистр Смоленска и Бобруйска в годы немецкой оккупации, осужденный за это к 25 годам тюрьмы, автор интереснейших в историческом плане свидетельств, оставленных как во время следствия и в заключении, так и по выходе на свободу. К его судьбе вполне применима знаменитая сталинская формула, но с небольшой модификацией: не "Изолировать, но сохранить!", а "Сохранить, но изолировать!". Как бургомистр Смоленска он стал невольным заложником Катынской трагедии и аферы - расстрела польских военнопленных офицеров НКВД весной 1940 г., обнаружения следов этого преступления немцами весной 1943 г. и попытки СССР переложить ответственность за него на Третий Рейх на Нюрнбергском трибунале летом 1946 г.: именно сфальсифицированные чекистами "показания" Меньшагина легли в основу "доказательной базы" бесславного советского обвинения.

Полян Павел Маркович Осип Мандельштам и его солагерники

Новая книга Павла Нерлера – реконструкция последних полутора лет жизни О.Э. Мандельштама: от возвращения в середине мая 1937 года из воронежской ссылки в Москву (точнее, в стокилометровую зону вокруг нее) и до смерти поэта в пересыльном лагере под Владивостоком.27 декабря 1938 года. Но и в лагере поэт был не один, а в массе других заключенных, или, как он сам выразился, "с гурьбой и гуртом". Автор собрал по крупицам сведения и о тех, кто окружал поэта в эшелон и в лагере, и кто являл собой тот своеобразный гулаговский социум, в котором протекли последние недели жизни поэта. В разделе "Мифотворцы и мистификаторы" собраны различные отголоски лагерной жизни и смерти поэта, звучащие в прозе Варлама Шаламова, стихах Юрия Домбровского, песне про товарища Сталина и др., а в разделе "Следопыты" показана история поиска Надеждой Мандельштам и другими энтузиастами сведений о тюремно-лагерном – завершающем – этапе жизни Осипа Мандельштама. В приложениях публикуются полный именной список "мандельштамовского эшелона" и рассказ о непростой истории первого в мире памятника поэту, созданного в 1985 году и впервые установленного в 1998 году во Владивостоке.

Полян Павел Маркович Осип Мандельштам и его солагерники

Новая книга Павла Нерлера – реконструкция последних полутора лет жизни О.Э. Мандельштама: от возвращения в середине мая 1937 года из воронежской ссылки в Москву (точнее, в стокилометровую зону вокруг нее) и до смерти поэта в пересыльном лагере под Владивостоком.27 декабря 1938 года. Но и в лагере поэт был не один, а в массе других заключенных, или, как он сам выразился, "с гурьбой и гуртом". Автор собрал по крупицам сведения и о тех, кто окружал поэта в эшелон и в лагере, и кто являл собой тот своеобразный гулаговский социум, в котором протекли последние недели жизни поэта. В разделе "Мифотворцы и мистификаторы" собраны различные отголоски лагерной жизни и смерти поэта, звучащие в прозе Варлама Шаламова, стихах Юрия Домбровского, песне про товарища Сталина и др., а в разделе "Следопыты" показана история поиска Надеждой Мандельштам и другими энтузиастами сведений о тюремно-лагерном – завершающем – этапе жизни Осипа Мандельштама. В приложениях публикуются полный именной список "мандельштамовского эшелона" и рассказ о непростой истории первого в мире памятника поэту, созданного в 1985 году и впервые установленного в 1998 году во Владивостоке.

Котляр Леонид Исаакович, Полян Павел Маркович Воспоминания еврея-красноармейца

Книга "Воспоминания еврея-красноармейца" состоит из двух частей. Первая - это, собственно, воспоминания одного из советских военнопленных еврейской национальности. Сам автор, Леонид Исаакович Котляр, озаглавил их "Моя солдатская судьба (Свидетельство суровой эпохи)". Его судьба сложилась удивительно, почти неправдоподобно. Киевский мальчик девятнадцати лет с ярко выраженной еврейской внешностью в июле 1941 года ушел добровольцем на фронт, а через два месяца попал в плен к фашистам. Он прошел через лагеря для военнопленных, жил на территории оккупированной немцами Украины, был увезен в Германию в качестве остарбайтера, несколько раз подвергался всяческим проверкам и, скрывая на протяжении трех с половиной лет свою национальность, каким-то чудом остался в живых. Этим событиям посвящены первые две главы повести. В третьей - автор описывает то, что пришлось ему пережить до и после Великой Отечественной войны. Его жизнь вместила в себя годы НЭПа; голод 1933-1934 годов; чистку ВКП(б), через которую проходил его отец; сталинский СМЕРШ; захлестнувшую СССР в послевоенные годы волну антисемитизма (о которой, кажется, еще никто толком не написал); "дело врачей"; аварию на Чернобыльской АЭС, рядом с которой он оказался по воле судьбы весной 1986 года... Вторую часть книги составляет статья известного российского историка П. Поляна об участи попавших в плен евреев-красноармейцев.

Полян Павел Маркович Жизнь и смерть в аушвицком аду

В новой книге Павла Поляна собраны работы о соотношении памяти и беспамятства, политики и истории: проблематика, которая, увы, не перестает быть актуальной. "Историомор" — неологизм и метафора — это торжество политики, пропаганды и антиисторизма (беспамятства) над собственно историей, памятью и правдой. Его основные проявления очевидны: табуизирование тем и источников ("Не сметь!"), фальсификация и мифологизация эмпирики ("В некотором царстве, в некотором государстве…") и отрицание, или релятивизация, установленной фактографии ("Тень на плетень!").

Полян Павел Маркович Жизнь и смерть в аушвицком аду

Члены "зондеркоммандо", которым посвящена эта книга, это вспомогательные рабочие бригад в Аушвице-Биркенау, которых нацисты составляли почти исключительно из евреев, заставляя их ассистировать себе в массовом конвейерном убийстве десятков и сотен тысяч других людей, - как евреев, так и неевреев, - в газовых камерах, в кремации их трупов и в утилизации их пепла, золотых зубов и женских волос. То, что они уцелеют и переживут Шоа, нацисты не могли себе и представить. Тем не менее около 110 человек из примерно 2200 уцелели, а несколько десятков из них или написали о пережитом сами, или дали подробные интервью. Но и некоторые погибшие оставили после себя письменные свидетельства, закапывя их в землю и пепел вблизи крематориев Аушвица-Освенцима. Часть из них была там и обнаружена после войны. Эти свитки - бесспорно, центральные документы Холокоста, до недавнего времени совершенно неизвестные в России. Книга рассчитана на всех интересующихся историей Второй мировой войны и Холокоста.

Полян Павел Маркович Жизнь и смерть в аушвицком аду

В новой книге Павла Поляна собраны работы о соотношении памяти и беспамятства, политики и истории: проблематика, которая, увы, не перестает быть актуальной. "Историомор" — неологизм и метафора — это торжество политики, пропаганды и антиисторизма (беспамятства) над собственно историей, памятью и правдой. Его основные проявления очевидны: табуизирование тем и источников ("Не сметь!"), фальсификация и мифологизация эмпирики ("В некотором царстве, в некотором государстве…") и отрицание, или релятивизация, установленной фактографии ("Тень на плетень!").

Бабий Яр

Кузнецов Анатолий Владимирович Бабий Яр/Corpus

Анатолий Кузнецов родился и вырос в Киеве, где во время оккупации он стал свидетелем массовых расстрелов в Бабьем Яру. Этот опыт лег в основу его самого знаменитого произведения - "Бабий Яр". Впервые "Бабий Яр" был напечатан в 1966 году в журнале "Юность", но с купюрами, сделанными цензурой. В августе 1969 года А.Кузнецов попросил политического убежища и остался в Великобритании. Его имя в СССР перестало упоминаться, книги были изъяты из магазинов и библиотек. В Лондоне А.Кузнецов работал на радио "Свобода" и вел еженедельную программу в рубрике "Писатель у микрофона".